Сверкающая серебром…

Я потянулась к ожерелью и закрыла глаза.

Глава 13

– Дьери!

Ромар вскочил с кресла и склонился над ворочающимся на постели Сумраком.

– Тише, Лар, тише. Тут нет никаких птиц.

– Дьери…

По лицу, уже практически принявшему прежний вид, скользнула мечтательная улыбка и тут же погасла – снова уснул.

– Ты не закончил, – напомнил тэвк. – Это неинтересная история, но мне хочется дослушать ее до конца.

– Это хорошая история. – Орк вернулся на свое место. – Одна из самых славных на моей родине.

– Таких историй много. Я забуду ее, как только ты закончишь. Но пока ты рассказываешь, я слушаю. Продолжай. Ты остановился на том, как они вышли к подземному озеру.

– Да, они долго блуждали по глубоким пещерам и в конце концов вышли на берег холодного подземного озера. Воины устали и хотели пить, но вождь почувствовал опасность и запретил брать воду до тех пор, пока не подойдет шаман…

«Нет. Все было не так. Я сам едва шел и, когда впереди в свете факелов заблестела вода, рванулся к ней из последних сил. Помню, как споткнулся на скользких камнях и долго не мог подняться. А те, что шли первыми, были уже на берегу: кто-то снял шлем, чтобы зачерпнуть воды, кто-то, словно животное, пил, став на четвереньки… Их было четверо, тех, кто успел дойти до озера раньше остальных, а другие, хоть и были измучены жаждой, почтительно остановились, уступая дорогу вождю. Но когда я зачерпнул ладонью воду и уже поднес ее к губам, один из моих воинов, испивших прежде, закричал и упал, корчась в страшных муках. Эхо еще разносило его крик по гулким подземным переходам, когда со вторым случилось то же, а после и с третьим… Четвертый же, пивший подобно дикому зверю, склонившись к самой воде, не удержался и упал в озеро, и тут же черные твари, отравившие воду своими испражнениями, оплели его тело гигантскими щупальцами и утащили на дно. А я, пораженный случившимся, смотрел на капли в моей руке. Сумрак вновь уберег меня от страшной участи, и оставшиеся в живых увидели в этом доброе знамение. Воистину велик род Т’арэ и вождь Дахтар, Сумраком хранимый!

Дахтар…

Я – Дахтар? Наверное… И снова брожу по темным пещерам, томимый жаждой…

Дахтар, Сумраком хранимый…

Сумраком хранимый. Иол лэ Лар…»

«Чужая память вновь пыталась овладеть мною, но в этот раз я прорвался сквозь ее завесу быстрее, чем обычно. Наверное, я становлюсь сильнее. Или это из-за тех снов, что приходят ко мне теперь? Моих снов. В них нет черных скал Эльмара, кровавых битв и выжженных солнцем дорог. В них совсем другие дороги – те, что пролегают меж разных миров, в них совсем другие битвы и другие скалы, на которые я взбирался не в поисках ночных орков, а для того, чтобы вдохнуть холодный разреженный воздух свободы. Дахтар вряд ли понял бы меня… И Таскидар, и Лентриахар. Да и Сумрак Изначальный не знал, как захватывает дух, когда твой кар чудом проскакивает поворот, царапая левым крылом борт машины соперника, а правым со скрежетом высекает искры из каменной кромки заграждений.

Это только мои сны. И в них я вижу тебя. И там ты тоже моя, моя и ничья больше…

И я не верю, что это лишь сон.

– Я видел ее, твою принцессу. Она не снимает ожерелье…

Ромар всегда, сколько я знал его, говорил только правду. И я не хочу сейчас вспоминать тех слов, что ты сказала мне в нашу последнюю встречу. Ведь ты не Ромар, ты могла и солгать. Зачем? Об этом я тоже не хочу думать. Не хочу строить домыслов. Скоро мы встретимся и во всем разберемся. Нам о многом нужно будет поговорить, родная…»

– Плохая история, – сказал Тин-Тивилир.

– Почему?

– Я же сказал, таких слишком много. О войнах, о героях, о чудовищах. Запомнишь их, а потом они перепутаются в голове.

– Это от головы зависит, – усмехнулся орк. – В моей не перепутываются.

– Горсть овса можно отделить от пригоршни проса. А смешай два мешка зерна – вовек не разберешься. Я слышал за свою жизнь много историй, но запоминаю только самые лучшие. Это была плохая. Расскажи другую.

– Я не знаю других. Только о битвах и героях.

– Расскажи про него. – Тэвк указал на постель. – Как он стал таким?

– Умер, – коротко ответил Ромар.

В минувшую ночь Сумрак впервые спал спокойно, а окутывавшее его марево почти растворилось, словно набиравшее силу тело уже не нуждалось в туманной защите.

– Хорошее тело, – сказал тэвк, остановившись у кровати. – Лучше, чем было. И шрамов уже нет.

У Иоллара, которого Ром тренировал когда-то, было достаточно шрамов. Попадать в неприятности маленький принц умел: то со скалы сорвался, то волчицу в зверинце погладил на спор. А еще был шрам от стрелы, на память о том дне, когда убили его мать. Да и после наверняка пополнил коллекцию. Но то – Иоллар. А это? У Убийцы еще оставались сомнения, и он надеялся, что избавится от них в Марони.

– Тин-Тивилир, расскажи мне историю.

– Какую? – растерялся полудемон: обычно об этом просили не его, а он.

– Откуда ты знаешь Галлу?

Это они уже проходили. В ответ тэвк требовал рассказать о Галле и Сумраке, Ромар говорил, что почти ничего не знает, а обсуждать чужие секреты нехорошо, и саатарец заявлял, что его знакомство с чародейкой тоже секрет. Но сегодня он просто пожал плечами:

– Это не история. Я шел по лесу и увидел тану. Точнее, я не сразу понял, что это тана, а когда понял, подумал, что, наверное, у нее есть интересная история. Но тана сказала, что ее историей нельзя делиться с другими. Я не знал, как нужно вести себя с танами, и больше не просил. А потом женщина из поселка неподалеку сказала, что тана потеряла весной мужа, и я подумал, что это грустная история. Но затем я встретил вас и понял, что она еще не закончилась. Теперь жду, пока древний вернет себе тело, чтобы узнать все с начала и до конца.

– Дались тебе эти истории, – поморщился орк.

– Эта – особенная, – заверил его Тин-Тивилир. – Она была бы особенной, если бы была просто про древнего или просто про тану. Но в ней есть и тана, и древний. Значит, она будет очень особенной.

– Прости, я не понял, что значит «тана». Чародейка?

– Тана – чародейка, – весело кивнул тэвк. – Но она и без этого тана. То есть не совсем тана. Шииса тана. Полукровка. Но мне показалось, что она больше тана, чем человек. К тому же называть кого-то полукровкой невежливо, я и решил, что буду звать ее просто таной. Потому что тана…

– Скажи, Тин-Тивилир, тебе понравилось наше знакомство? Самое его начало? – Ромар взял из кучки заготовленных для очага дров небольшое поленце. – Могу повторить, если ты не станешь говорить нормальным языком. Что означает это «тана»?

«Какой странный сон.

Дракон? Моя маленькая Дьери?

Хотя если я могу быть одновременно Дахтаром, Таскидаром и еще демоны знают кем, то почему бы моей любимой не быть драконом? Наполовину…

Нет, не бывает драконов наполовину. А Дьери – она… Кто? Я не знаю. Но разве мне не все равно?

Кем бы ты ни была, ты нужна мне. Кем бы ты ни была… Помнишь, я сказал тебе так? И я не откажусь от этих слов. Тем более что ты и не можешь быть никаким драконом. Ты – девочка с Земли. А Лайс был другом твоего отца… Другом…

– До встречи с тобой не было ни одного живущего, которого он назвал бы другом.

Гайли верно сказал, ни одного живущего. А тот единственный, кого Эн-Ферро считал своим другом, был Хранителем. Драконом. Но… Нет, невозможно. Просто потому что невозможно.

Отец Галлы, по словам Лайса, умер вскоре после того, как она родилась. В апреле мы праздновали ее день рождения. Я склеил ее любимую чашку…

Помнишь, родная? Ты так посмотрела на меня тогда, что я готов был до конца жизни клеить разбитые чашки. Тебе исполнилось двадцать семь лет.

Кир умер, когда мы с Эн-Ферро были на Каэлере. Это было… Двадцать семь лет назад…»